Британская академия, 1983 год
Номинации
• Лучший фильм на иностранном языке
Сезар, 1982 год
Победитель
• Лучшая работа оператора
• Лучший звук
• Лучший саундтрек
• Лучшая дебютная работа (Жан-Жак Бенекс)
Номинации
• Лучшие декорации
ММКФ, 1981 год
Номинации
• Золотой приз

Продюсеры «Дивы» тоже долго не могли понять, куда режиссер-дебютант клонит. «Почему такое название — как будто это фильм-опера? Зачем вам белый автомобиль?» — возмущались они его дорогостоящими запросами. Им было невдомек, что вместо рутинного триллера на съемочной площадке рождалась уникальная кинофантазия, соединявшая стиль парижских художественных салонов и буйство образов нового барокко — как окрестили впоследствии этот тип кино. Когда фильм был закончен, его чуть не положили на полку, предполагая неизбежный провал. Вместо этого — четыре «Сезара» и лавина международных наград. В том числе и в Москве, где жюри оказалось прозорливее критики, отметив «Диву» за лучшую музыку и изобразительное решение. Этот фильм во многом определил облик кинематографа 80-х, перемешавшего высокие и низкие формы.
Другой шумный успех Бенекса — фильм «37,2 с утра», переименованный американцами в «Бетти Блю» (1985). В Голливуде одно время даже витала идея римейка этой картины с Мадонной в главной роли. Американцы предлагали Бенексу еще один проект, тоже римейк, — на этот раз классического «Голубого ангела». И тоже с Мадонной. Ни та ни другая идея не осуществилась.
Бенекс не выполняет ничьи заказы и идет по пути, намеченному в самой лирической и рафинированной его картине «Луна в сточной канаве» (1983). Ее герой Жерар (Жерар Депардье) — меланхолик, потерянная душа. Каждую ночь, словно маньяк или лунатик, он приходит на аллею в районе порта, где была изнасилована и убита его сестра. Преступника он не найдет. Зато выйдет на след другого мира, не похожего на тот, где он вырос и живет, где ссорится со своим дегенеративным братом, пьяницей и вуайером, где люди грубы и толстокожи, словно носороги. Другой мир явится в лице красотки Лоретты — Настасьи Кински в открытой спортивной машине. Она-то и тянет Жерара в иную реальность. Однако он отказывается воплотить в жизнь мечту о вилле, теннисе, бассейне и женщине; он по-прежнему приговорен к пролетарской сточной канаве.
Бенекс одним из первых обратил внимание на специфический быт и жаргон людей «дна»: из жанровых персонажей фона они превратились у него в центральных действующих лиц. И тем не менее его фильмы лишены даже тех опосредованных отношений с политикой, этикой, социологией, которые характерны для новой волны. Кинематограф Бенекса принадлежит другой эпохе: он испытывает близость виртуальной реальности и потому столь чуток к образам ее предшественницы — рекламы.
Задолго до того как в жизни Жерара возникает Лоретта, герой загипнотизирован победно зависшим перед его окном плакатом с плавающей в море бутылкой и надписью "Вкуси другой мир". А когда под плакатом останавливается красный "ягуар", соблазн материализуется и как бы удваивается. Точно так же Изабель Паско (подруга Бенекса), играющая дрессировщицу в «Розелине и львах», — не что иное, как ожившая реклама: яркие губы, ухоженные волосы, искусственное распределение светотени на лице. В отличие от классиков новой волны и от Вендерса Бенекс вступает в мир рекламы откровенным фаном и соучастником. В современном круговороте массовых образов мы начинаем верить в несуществующие, лишенные содержания вещи и наслаждаемся ими тем больше, чем менее они реальны. Стиль, таким образом, становится метафизикой нашего бытия, способом существования в вымышленном мире-образе. Герои Бенекса населяют вселенную воображения, в которой значимо все — цвета, покрой одежды, интерьеры, марки машин, афиши, звучащие музыкальные фрагменты и даже способы, которыми убивают себе подобных. Комментаторы фильмов Бенекса обращаются к работе Мирчеа Элиаде «Сакральное и профанное», где утверждается, что в отсутствие систематизированной догмы человек ищет священное в самых утилитарных объектах, с которыми готов вступить в квази-религиозные отношения. Это могут быть те же фирменные «тряпки», рекламные афиши, бытовая техника, престижные марки машин, часов, компьютеров и прочие чудеса электронной эры. «Не трогай, это священно!» — говорит герой «Дивы» вьетнамской девочке, которая хочет проверить магнитофон. Герои Бенекса — это новые примитивы, обожествляющие предметы окружающего мира, наделяющие их магическими свойствами. В отличие от других режиссеров нового французского кино Бенекс редко использует дневное освещение, предпочитая ему «американскую ночь» — искусственный студийный свет в духе классического голливудского кино. Но не надо специально ехать в Голливуд за этим светом. Он струится с рекламных щитов и неоновых вывесок, с глянцевых обложек журналов и из витрин магазинов, ресторанов, пассажей, всех храмов религии развлечений. Как говорит Бенекс, дети сегодняшнего дня вошли в мир вместе с этим светом. И добавляет: студия — это мои джунгли. При всем том Бенекс остается почти моралистом и сохраняет наивную веру, что мир массовых образов и стереотипов не поглотит без остатка человека, что украденный магнитофоном уникальный голос будет возвращен певице, а кино может существовать и когда дневной свет исчерпан. Дневной свет неожиданно появляется в пятой по счету картине режиссера — «IP 5: Остров толстокожих», живописным фоном которой становятся не только привычные для Бенекса урбанистические конструкции, но и краски осенней природы. В этом фильме в последний раз снялся Ив Монтан, сыгравший чудного странника, который, несмотря на больное сердце, проводит остаток жизни в свое удовольствие. На последнем этапе съемок у Бенекса Монтан получил инфаркт и уже от него не оправился. Если это совпадение стало апофеозом монтановской легенды, то кажется, что режиссер просчитал его. В фильме есть "иконографический" кадр, когда абсолютно обнаженный Монтан (мы видим его со спины) входит в холодную воду. Сразу после этой съемки Монтану, категорически отказавшемуся от дублера, стало совсем худо. Бенекс использовал актера как объект жестокого постмодернистского эксперимента — запечатления смерти как процесса, "смерти при жизни", обреченной на публичность, лишенной интимности и фатальности.
Ив Монтан умер 22 ноября 1991 года — почти пять лет назад. 23 октября ему исполнилось бы семьдесят пять. (Андрей Плахов)

Музыкальный триллер
Жюль, молодой служащий почты, одержим страстью к опере. В его руки попадает плёнка с голосом обожаемой оперной дивы-мулатки, которая никогда ранее не записывалась на диски. Неожиданно для себя юноша оказывается вовлечённым в опасную игру между представителями конкурирующих фирм грамзаписи и полицией. Очень простой сюжет (кстати, нередко используемый как раз в музыкальных фильмах) превращён благодаря редкостному таланту 35-летнего французского режиссёра-дебютанта Жан-Жака Бенекса в чрезвычайно оригинальную барочную ночную феерию с элементами изысканного стиля «чёрного фильма», с потрясающим музыкально-звуковым сопровождением и изумительным по ритму движением камеры. Закономерно, что именно оператор Филипп Русло, композитор Владимир Косма и звукооператор Жан-Пьер Рю получили премии «Сезар», так же, как и, разумеется, постановщик, удостоенный приза за дебют. Удивительная манера «кинематографического барокко» в его современной интерпретации (позже критика стала применять термин «необарокко» по отношению к творчеству режиссёрской триады Би-Би-Си — Бенекса, Бессона и Каракса). И не менее странно сочетаются в «Диве» эстетика высокого искусства (помимо несомненного оперного влияния, можно обнаружить воздействие живописно-архитектурного барокко и классицизма, а также его аналогов в кинематографе, например, в знаменитой ленте «В прошлом году в Мариенбаде» режиссёра Алена Рене и оператора Саша Вьерни), приёмы гангстерского кино, различного рода триллеров. Бенекс помещает историю возвышенной, идеальной, почти божественной любви к музыке в реальный контекст подозрительного, пугающего, рискованного для жизни, ночного, подпольного, иногда в буквальном смысле подземного (не над ним ли поиронизировал Люк Бессон в своей «Подземке»?!), почти адского существования. И постмодернистски сопрягает элитарное и массовое, выстраивает многослойное произведение, которое наполнено цитатами и ассоциациями, но не перестаёт быть довольно интересным для обычного зрителя, увлечённого детективной интригой. Уникальное чувство стиля, который становится для постановщика «Дивы» своеобразным выражением философии жизни, позволяет преобразить на экране обычное, знакомое, банальное, сделать каждую мелочь, попавшую в кадр, актом искусства. Однако стиль не должен отвлекать от сюжета и оказываться самодовлеющим. В «Диве» Жан-Жаку Бенексу удаётся соблюсти крайне неустойчивое равновесие между иллюзией и реальностью — в отличие, например, от более поздних работ «Луна в сточной канаве» и «Розалин и львы», где форма беззастенчиво торжествует над содержанием.